– А... они требуют что-то еще?

Фэррэлс наконец повернулся и медленно подошел к своему гостю. В его глубоких черных глазах горело гневное пламя.

– Вы абсолютно уверены, что не знаете этого? – произнес он.

Альдо вскочил, словно подброшенный пружиной. Под нахмуренными бровями глаза его засверкали, став ярко-зелеными.

– Я требую объяснений, – сухо проговорил он. – Что я, по-вашему, должен знать?.. Советую вам не говорить загадками, иначе я ухожу, и разбирайтесь сами с вашими гангстерами!

Он направился к двери, но выйти не успел.

– Стойте! – воскликнул сэр Эрик. – В конце концов... может быть, вы действительно ни при чем.

Морозини взглянул на часы.

– Даю вам тридцать секунд, чтобы объясниться начистоту. Итак, что у вас требуют?

– «Голубую звезду», конечно! Эти негодяи хотят, чтобы я отдал им камень в обмен на жизнь Анельки.

Несмотря на всю серьезность момента, Альдо расхохотался.

– Только-то и всего?.. И вы вообразили, что я изобрел такой удобный способ вернуть мое достояние, а заодно положить в карман немного денег?.. Извините, любезнейший, но это уж слишком!

Вспышка гнева, казалось, отняла у сэра Эрика последние силы. Он опустился в кресло и устало провел дрожащей рукой по лбу.

– Попытайтесь поставить себя на мое место! Я оказался перед невозможной дилеммой. Это много серьезнее, чем вы думаете!.. Я люблю мою жену, не хочу ее потерять, но лишиться снова – и, может быть, навсегда! – камня, который я искал так долго...

– И заполучили ценой преступления! Я понимаю, это нелегко, – язвительно заметил Морозини. – Когда должен состояться обмен?

– Послезавтра в полночь.

– Очень романтично. Где?

– Этого я еще не знаю. Мне позвонят, после того как я получу ваш ответ... И еще: я должен вас предупредить, что полиции ничего не известно и что вы должны отправиться на встречу один... и без оружия!

– Само собой разумеется! – Морозини насмешливо улыбнулся уголком рта. – Какой интерес, если я явлюсь вооруженный до зубов и в сопровождении взвода полицейских? Но, между прочим, я хотел бы знать, как относятся к этой драме ваш тесть и его сын? Разве им не следовало бы быть здесь, поддерживать вас?

– Я не нуждаюсь в их поддержке и предпочитаю, чтобы они оставались в отеле. Мне говорили, что граф не выходит из храмов, молится, дает обеты, ставит свечи... А Сигизмунд пьет и играет, как всегда.

– Прелестная у вас семейка! – процедил сквозь зубы Морозини: он что-то плохо представлял себе Солманского в роли благочестивого пилигрима, скитающегося из храма в храм в надежде вымолить милость небес.

Таково же было мнение Адальбера, которого Альдо, вернувшись, застал за поздним ужином в обществе г-жи де Соммьер. Усталый и мрачный, археолог тем не менее методично расправлялся с запеченным паштетом, половиной цыпленка и полным салатником латука.

– Это все делается напоказ, для журналистов и сплетников. Что-то подсказывает мне: Солманские оба замазаны в этом деле по самые уши. Теперь, когда вы сказали, что похитители потребовали сапфир, я почти уверен. И вы, разумеется, сделаете то, о чем вас просят?

– А вы бы не сделали?

– Конечно, сделал бы! Я даже готов серьезно об этом поговорить. Господи! – простонал Видаль-Пеликорн, отбрасывая непослушные пряди со лба. – Ну и каша у меня в голове! От этой истории впору сойти с ума! – вздохнул он и положил себе в тарелку солидную порцию сыра бри.

– О Ромуальде так ничего и неизвестно?

– Ни-че-го! Ромуальд исчез, испарился! – ответил Адальбер, силясь совладать с внезапно охрипшим голосом. – Я ведь приехал прямо сюда и решился побеспокоить госпожу де Соммьер в основном потому, что еще не знаю, как скажу об этом его брату!

– Вы правильно сделали, – кивнула маркиза. – Лучше будет вам здесь и переночевать: плохие новости днем не так тяжело узнавать, как ночью. Сиприен приготовит вам комнату...

– Благодарю вас, сударыня. Я, кажется, приму ваше приглашение. Признаться, мне пора немного отдохнуть... Да, Альдо, а вы случайно не собираетесь отдать «ваш» сапфир?..

– Успокойтесь. Если бы я и хотел, это невозможно: он сейчас едет в Венецию, зашитый в подкладку шляпки моей секретарши. И я уже написал в Цюрих.

– Наконец-то хоть одна хорошая новость!.. Но если вы передадите... другой камень... не слишком ли вы рискуете? Вдруг эти люди смыслят...

– Так или иначе, опасность есть, а я лишь принесу то, что даст мне Фэррэлс. Однако на случай, если для меня это кончится плохо, я дам вам письмо для Мины, и пусть она поможет вам благополучно довести это дело до конца.

– Письмо лучше дайте нашей хозяйке! Я еще не знаю, что случилось с Ромуальдом, и не успокоюсь, пока не найду негодяев, которые на него напали. Не говоря уж об авантюре, в которую вы ввязываетесь и которая мне очень не нравится...

Чуть позже, поднявшись к себе, г-жа де Соммьер велела Мари-Анжелине почитать ей «Пармскую обитель». Поглощенная своими мыслями, она слушала вполуха. Приключение, участником которого был Альдо, поначалу забавляло маркизу, но теперь начало ее не на шутку тревожить!

...При этих словах у герцогини полились слезы – наконец-то она могла плакать. Час спустя, заплатив дань этой слабости человеческой, она несколько успокоилась, почувствовав, что мысли ее начинают проясняться. «Найти бы ковер-самолет, – мечтала она, – похитить Фабрицио из крепости...»

– Довольно, План-Крепен! – вздохнула она. – Сегодня чары Стендаля бессильны против моих забот, хоть они и близки к заботам Сансеверины.

– Мы переживаем за нашего племянника, не так ли?

– И не без оснований! Если бы я только знала, что делать...

– Мы не жалуем духовные упражнения, я это знаю, но не кажется ли нам, что сейчас самое время помолиться?

– Вы думаете? Так давно уже я не обращалась к Всевышнему! Он захлопнет дверь перед моим носом!

– Может быть, попробуем воззвать к Богоматери? Женщине всегда легче понять женщину.

– Возможно, вы правы. Когда-то я горячо ей молилась – я имею в виду, в юности, когда воспитывалась в монастыре Сердца Иисусова. Но с течением времени я и к ней обращалась все реже, а теперь, на старости лет, боюсь, и вовсе превратилась в безбожницу. Может быть, сказывается влияние этого дома?.. Но сегодня мне страшно, Мари-Анжелина, так страшно!..

Кузина-лектрисса подумала про себя, что старая маркиза и вправду близка к панике, раз уж она вспомнила ее имя... Она опустилась на колени, торопливо перекрестилась, опустила веки и начала молиться.

Маркиза де Соммьер с удивлением обнаружила, что повторяет за ней без труда и что забытые слова молитв всплывают из глубин ее памяти...

Глава 10

Час откровения

До полуночи оставалось совсем немного времени. Бесшумный и импозантный черный «Роллс-Ройс» сэра Эрика Фэррэлса медленно двигался по авеню Гоша к площади Звезды. При других обстоятельствах Морозини испытал бы громадное удовольствие, сидя за рулем этой великолепной машины с необыкновенно тихим мотором, едва урчавшим под блестящим длинным капотом, на краю которого поблескивали взметнувшиеся вверх крылья «Серебряной Леди» – прославленной фигурки на радиаторе. Как и многие итальянцы, князь обожал автомобили, отдавая предпочтение гоночным, однако модель такого класса, безусловно, стояла вне конкуренции.

Три минуты назад Морозини отъехал от особняка Фэррэлса под скорбным взглядом шофера Рейли: тот был «поставлен» заводом в комплекте с четырехколесным чудом согласно правилам, которым неукоснительно подчинялись даже коронованные особы. Без сомнения, бедняга мысленно прощался со своим драгоценным автомобилем, попавшим в чужие руки, ведь «макаронникам» впору лишь гондолой управлять!

Эта трагикомическая сцена несколько развеселила Альдо, хотя нервы его за последние двое суток окончательно измотались. Ибо похитители Анельки объявились со своими последними инструкциями лишь час назад: князь Морозини должен, взяв с собой выкуп и сапфир, сесть за руль «Роллс-Ройса» сэра Эрика – марка машины оговаривалась особо, поскольку у барона было несколько автомобилей, – и остановиться ровно в полночь на авеню Буа-де-Булонь, недалеко от поворота на улицу Пресбург, на четной стороне.